Военное дело

Эксперимент века

В Летно-исследовательский институт Римантас-Антанас Антано Станкявичюс пришел из рядов ВВС с опытом боевых вылетов в Египте: в районе Суэцкого канала он летал на предельно малых высотах. Этим видом летной подготовки, подкрепленным 25 боевыми вылетами, владели буквально единицы военных летчиков в полках ВВС.        

Из тех боев Римас вернулся с песней летчиков эскадрильи "Нормандия-Неман". Запевал он негромко и твердо, а все подхватывали припев:

В небесах мы летали одних,

Мы теряли друзей боевых.
Ну, а тем, кому выпало жить,
Надо помнить о них и дружить...

 В 1973 г. Римас поступает в Школу летчиков-испытателей МАП.

По окончании ШЛИ Римас останется в ЛИИ, 15 лет работы в Институте станут временем стремительного взлета в его судьбе.

 В ЛИИ Римас летал практически на всех типах самолетов, выполнил большое количество работ по устойчивости и управляемости самолетов, по двигателям и системам силовых установок, жизнеобеспечению и вооружению.

Можно смело говорить о том, что его работы по исследованию концепции ближнего воздушного боя подняли престиж ЛИИ, а всемирная слава самолетов МиГ-29 и Су-27 была подготовлена в том числе и полетами Римаса.

В 1979 г. была создана группа летчиков-испытателей для подготовки к пилотированию многоразового воздушно-космического корабля. Первоначально в нее вошли пять человек: И.Волк, А.Левченко, Р.Станкявичюс, О.Кононенко и А.Щукин. Без преувеличения, подготовка экипажа стала серьезнейшей научной проблемой. Без опыта летчиков-испытателей, без их навыка к наиболее сложным испытаниям по аэродинамике, системам автоматического управления, навигации, разнообразного оборудования проблема экипажей не решалась.

Проблемы с экипажами ВКС были двоякого типа.

Во-первых, необходимо было распределить функции экипажа и автоматики по этапам полета, а затем создать резервный контур управления на воздушном этапе, то есть с высоты около сорока километров. Резервный контур  сулил уменьшение веса конструкции. Широко известно, что цена одного килограмма, выведенного на орбиту, требует сорок килограммов на старте. Выигрыш от применения резервного контура управления достигался за счет интеллекта экипажа. Главный вопрос строго научного спора решался на стенде ЦАГИ - кто же все-таки умнее - подготовленный летчик-испытатель из "волчьей стаи" при ручном пилотировании или автомат. Автоматом в данном случае был специальный вычислитель для расчета траекторий воздушно-космического корабля перед посадкой на аэродром. Выиграл летчик со счетом 20:0, выиграл на "чужом поле". Летчик-испытатель обеспечивал посадку даже в тех условиях, где автомат уже не находил решения для благополучной посадки.

Во-вторых, надо было доказать, что работоспособность подготовленного летчика сохраняется, как в самые сложные дни периода адаптации к условиям космического полета (восьмой день полета), так и в самый острый период реадаптации, то есть после схода с орбиты, приземления и ближайших нескольких часов после приземления. Психофизиологическую нагрузку на летчика можно как бы удвоить, если завершение космического полета производить именно на восьмой день.  

Этой человеческой слабости нет только у автомата. Беда автомата в другом -  при любой степени резервирования у него нет и не может быть решений в пол-шаге от запрограммированного, нет и не может быть ни интуиции, ни способности воспринять подсказку свыше, что, в сущности, одно и то же.

Р. Станкявичюсу пришлось первому участвовать в эксперименте, который потом прошла вся основная группа космонавтов-испытателей "Бурана" и два добровольца - летчики-испытатели ЛИИ Ю.Вязанкин и У.Султанов.

Одна из разработанных методик имитации на земле условий невесомости в Институте медико-биологических проблем базировалась на использовании водно-иммерсионной ванны, заполненной жидкостью с удельным весом, равным удельному весу испытуемого, и закрытой эластичной пленкой.

Р.Станкявичюса в спортивном костюме уложили на эту пленку и выдерживали 8 суток, ограничивая в движениях. Потом его одели в  высотное снаряжение и на носилках в лежачем положении загрузили  в вертолет, который немедленно взлетел на испытательный аэродром Раменское.

Римас сильно изменился. Небритый, с горящими глазами, возбужденный, будто, в самом деле побывал в космосе. Все участники эксперимента старались не разговаривать, общались лишь глазами, понимая важность момента.

На аэродроме в Раменском вертолет приземлился рядом с самолетом Су-7УБ, в передней кабине которого уже сидел в готовности N 1 Александр Щукин. Когда Римас встал с носилок в вертолете, его лоб покрылся обильным потом, а бесстрастные приборы зарегистрировали сильное увеличение частоты сердечных сокращений (ЧСС). Увеличилась также частота дыхания и кожно-гальваническая реакция. В таком весьма неважном состоянии с помощью механиков Римас поднялся по стремянке и занял свое место во второй кабине самолета. При этом шторка в кабине изолировала его от внекабинного пространства. Таковы были условия эксперимента.

Самолет быстро вырулил на взлетную полосу, форсаж, разбег и набор высоты 17 км для доставки Р. Станкявичюса в заданную точку начала режима, которая неизвестна ему. Потом Щукитн  перевел двигатель на режим малого газа, выпустил тормозные щитки, шасси, закрылки для ухудшения аэродинамического качества и передал управление Римасу, а штурман начал сообщать координаты самолета через каждые 3-5 сек. В стремительном снижении самолета, больше похожем на падение, Римас, выдерживая постоянную приборную скорость 600 км/ч, по голосовой информации с земли и показаниям приборов в кабине должен был каждые 3-5 сек. оценивать избыток полной механической энергии, выбрать тип маневра и его реализовать. Вот так с цикличностью  3-5 сек летчик повторял и повторял одно и то же, только для того, чтобы прибыть в ключевую точку начала захода на посадку с заданными значениями высоты, бокового отклонения, путевого угла, приборной и вертикальной скоростей.

Таких режимов было два, как в обычном полете. После второго режима - посадка. А посадка - дело техники. Пусть невероятно крутая глиссада, пусть выравнивать надо в два приема - все равно дело летчицкое, дело всей жизни - дело привычное.

Летчик Р-А.А. Станкявичюс свою часть эксперимента закончил.

После полета сравнили точность и качество выполнения задачи летчиком в нормальном состоянии и после восьмидневного пребывания в водно-иммерсионной ванне, имитирующей воздействие на человека факторов космического полета, а также степень его психофизиологической напряженности.

Оказалось, что Р-А.А.Станкявичюс после водно-иммерсионной ванны летал лучше, чем до того, в нормальном состоянии.

Примерно та же картина повторилась с другими летчиками. И Римас, и каждый понимал, что эксперимент с иммерсией уникален, и надо использовать все имеющиеся в организме ресурсы для получения положительного результата.

Это говорит  об огромных физических, психических и интеллектуальных резервах человека и решающем значении уровня мотивации при их использовании высокопрофессиональными специально подготовленными летчиками.

Позднее проверку работоспособности летчиков-испытателей-космонавтов для "Бурана" проводили дважды после реальных полетов в космос И.П.Волка и А.С.Левченко. Каждый в своем полете приземлялись на пресловутый восьмой день, с места приземления их вертолетом доставляли на летающую лабораторию Ту-154, имитирующую "Буран". По траекториям "Бурана" оба производили посадку на аэродром, где их пересаживали в летающую лабораторию "спарку" МиГ-25, чтобы вновь по бурановским траекториям выполнять заходы.

Раз от раза задачи усложнялись, но эксперименты с иммерсией,  которые начинал Римантас-Антанас Антано Станкявичюс, запомнились участникам работ, как Эксперимент Века.

 

Участник работ по теме "Буран"

Заслуженный штурман-испытатель СССР

Герой России Л.Попов.